Можно ли умереть дважды? - Страница 7

— Но как мне объяснить все его товарищам?

— Придумай что-нибудь. Не впервые ведь кто-то смылся из вашего лагеря. Подобное наверняка случалось прежде?

— Да, хотя не часто, к счастью.

— Вот и хорошо, — сказала Анника. — Мы сможем подробнее поговорить завтра.

— Завтра вряд ли получится, — возразил Фурухьельм. — У нас намечен поход, мы будем осматривать древние развалины здесь поблизости. Поэтому, к сожалению, меня не будет целый день.

— Ладно, — не стала спорить Анника Карлссон. — В таком случае я предлагаю тебе заглянуть в свой календарь, связаться со мной снова и предложить подходящее время. Но не откладывай надолго.

— Хорошо, хорошо, — согласился Фурухьельм. — Я дам знать о себе. Обещаю.

— Вот и хорошо. «А ты, как я смотрю, присмирел», — подумала Анника, заканчивая разговор.

7

Направляясь в служебном автомобиле домой к своему непосредственному начальнику Эверту Бекстрёму, чтобы разрешить проблемы, возникшие у него благодаря соседу Эдвину, Анника Карлссон успела решить вторую из них: позвонила родителям мальчика и рассказала, в какую историю их сын случайно вляпался.

Они проводили отпуск у родственников в Сконе, а поскольку их малолетнего сына предстояло допросить в качестве свидетеля по делу о возможном убийстве, существовали определенные правила, которые требовалось учитывать. Правда, Бекстрём (в чем не было ничего неожиданного) предложил другое, более практичное решение. Почему бы не позволить Эдвину послать родителям эсэмэску с веселой желтой рожицей, как он делал каждый вечер, оповещая их, что с ним все нормально, а в остальном решить вопрос через неделю, когда родители заберут его домой из лагеря?

— Не стоит ведь зря беспокоить их, — объяснил Бекстрём.

— Конечно, — согласилась Анника Карлссон. — Блестящая идея. Ты просишь его отправить смайлик. А потом сможешь допросить сам, поскольку у меня нет ни малейшего желания заполучить проблемы от омбудсмена юстиции.

— Какие мы обидчивые. Я ведь просто предложил. Ты вольна поступать как хочешь. Не собираюсь в это лезть.

— Рада, что мы договорились, — констатировала Анника Карлссон и закончила разговор.

Великая загадка, подумала она, как этому человеку вот уже тридцать лет удается удержаться на службе в полиции. И это при всем том, чем он занимается и что старательно избегает делать.

Потом Анника позвонила отцу Эдвина.

Мальчик, конечно, носил имя Эдвин, но отца его звали Слободан, а мать Душанка. Они были сербскими беженцами из Хорватии и прибыли в Швецию в начале девяностых, в разгар шедшей на их родине войны, вместе с теми членами своих семей, у которых еще имелось достаточно сил, чтобы бежать ради спасения собственной жизни. К настоящему моменту они уже давно были шведскими гражданами.

Принимая в расчет то, с чем отцу Эдвина наверняка приходилось сталкиваться на родине, вряд ли стоило опасаться возникновения у него проблемы с тем, что его сын случайно нашел человеческий череп на острове озера Меларен среди летней шведской идиллии. Пусть даже в этом черепе и имелось пулевое отверстие.

Анника Карлссон вкратце рассказала Слободану о случившемся. Он молча выслушал. Хмыкнул в знак согласия, неясно относительно чего.

— Да, вот в принципе и все, — подытожила она.

— Парень чувствует себя хорошо? — спросил Слободан.

— Никаких проблем, — заверила его Анника Карлссон. — По-моему, он считает все случившееся увлекательным приключением. А как раз сейчас сидит дома у Бекстрёма и ест бутерброды.

— Передай ему привет от меня, — попросил Слободан. — Скажи, что я думаю о нем.

— Обещаю, — сказала Анника Карлссон.

У отца Эдвина нашлось только еще одно пожелание: чтобы Анника и Бекстрём разговаривали с ним, а не с его женой.

— Не стоит волновать ее понапрасну. Ради покоя в доме, — объяснил он.

«Ох уж эти заботливые мужчины!» — подумала Анника Карлссон.

8

Анника Карлссон забрала с собой Эдвина и его маленький рюкзак из коричневой кожи плюс пластиковый пакет торговой сети «Консум», содержавший череп мертвой женщины, и поехала в здание полиции Сольны, чтобы официально побеседовать с подростком. Провести допрос согласно всем параграфам закона и соответствующего искусства. Конечно, без его родителей, но с согласия отца. Анника Карлссон вызвала дежурного социального работника присутствовать при этом, раз уж родители мальчика не имели такой возможности.

Она не хотела, чтобы социальный работник помешал их разговору с Эдвином, поэтому устроила его в соседнем помещении, откуда он мог следить за всем происходящим с помощью телевизионного экрана. Речь шла о записываемом на видео диалоге в специальной комнате, которую обычно использовали в тех случаях, когда допрашивали детей, и откуда она убрала все игрушки, предназначенные для малышей, чтобы понапрасну не смущать парня. Эдвину ведь уже исполнилось десять лет, а, насколько она помнила, это немаловажно для человека в таком возрасте.

Эдвин рассказал о своей находке и начал с того, что было ближе всего его сердцу: с различных наблюдений и выводов относительно человеческих черепов, сделанных им с помощью его изысканий в Гугле. Послушав его разглагольствования в течение пяти минут, Анника Карлссон больше не выдержала и спросила, что сказал Бекстрём, когда Эдвин излагал все это ему? О том, кем была их неизвестная жертва при жизни?

Особо не возражал, если верить Эдвину. Между ним и комиссаром обычно царило полное согласие.

— Между мной и комиссаром чаще всего нет разногласий, — констатировал мальчик.