Можно ли умереть дважды? - Страница 6

«Надо перекинуть на кого-то практическую сторону, — подумал Бекстрём. — Позвоню-ка я Утке».

Новоиспеченный комиссар криминальной полиции Анника Карлссон была «наиближайшим человеком» Бекстрёма в отделе тяжких преступлений. Коллеги прозвали ее Уткой, и являлось ли это прозвище проявлением симпатии или средством оскорбления, зависело от того, кто произносил его. Но в любом случае, прежде чем делать это, считалось разумным предварительно убедиться, что сама она находится на приличном расстоянии и прозвище не достигнет ее ушей.

Сказано — сделано. Бекстрём позвонил Утке и вкратце изложил ей суть проблемы. Составить исходное заявление по подозрению в убийстве, позаботиться, чтобы кто-нибудь допросил десятилетнего свидетеля, передать череп с пулевым отверстием и находившейся в нем пулей дежурному эксперту. Плюс сделал все иное, естественным образом следовавшее далее, когда требовалось начать расследование убийства.

— Эдвин, — сказала Утка. — Это же тот малыш-сосед, которого ты используешь в качестве мальчика на побегушках? Он ведь чуть больше червяка? Милый парнишка. Настоящий маленький чудак.

— Я не понимаю, при чем здесь это, — поставил на место подчиненную Бекстрём. — Я хочу, чтобы ты разобралась с данным делом.

— Понятно, мы все этого хотим. Тебе еще что-то надо? — спросила Утка Карлссон, как только Бекстрём закончил говорить.

— Плюс он еще сбежал из какого-то чертова лагеря скаутов на острове Экерён. Поэтому, пожалуй, надо поговорить и с тамошним руководством, и с его родителями, чтобы никто не заявил о его исчезновении без всякой на то необходимости.

— Ты, похоже, подумал обо всем, Бекстрём, — констатировала Анника Карлссон.

— Да и в чем проблема? — «Чем она, интересно, занимается?»

— И сейчас ты хочешь, чтобы я приехала к тебе и забрала его?

— Это было бы рационально.

— Да, действительно, — согласилась Анника Карлссон, — поскольку у тебя свои планы на вечер, где нет места маленькому соседу.

— Какое это имеет отношение к делу? — проворчал Бекстрём. — Поправь меня, если я ошибаюсь, но, по-моему, ты сегодня дежуришь.

— Ты прав, Бекстрём. Я за все отвечаю. Кроме того, ты всегда прав. Даже если ошибаешься.

— Вот и хорошо, — буркнул Бекстрём. — Значит, мы ждем?

— Увидимся через полчаса, — сказала Анника Карлссон.

«Ленивые недалекие дьяволы! — Бекстрём отложил в сторону мобильник. — И ведь обязательно надо высказаться. Откуда они все берутся?»

Хотя как раз касательно Утки он едва ли осмелился бы размышлять над ответом на этот вопрос.

«Почему всем обязательно надо становиться полицейскими?» — тяжело вздохнул он. Сам, однако, решил проявить снисхождение, предпринять пару лишних глубоких вдохов и попытаться сделать что-нибудь конструктивное в свете возникшей ситуации. Не суетиться напрасно, а начать спокойно и методично смешивать новый коктейль, а стоило ему разобраться с данным делом, и все главные проблемы обычно оказывались уже позади. Он знал это из своего богатого опыта.

А потом все как обычно. Сначала легкий ужин в гордом одиночестве в его любимом близлежащем кабаке, прежде чем он отправится в центр города, чтобы закончить публичную часть вечера в баре «Риш». Там на Бекстрёма с его суперсалями давно большой спрос. Поскольку слухи распространялись со скоростью лесного пожара, он никогда не испытывал недостатка в предложениях и мог позволить себе выбирать среди женщин, появлявшихся там с целью утолить жажду.

«Причем настроенных сделать это более чем с одной точки зрения», — подумал Бекстрём.

6

Анника Карлссон к тому моменту, когда полчаса спустя появилась дома у Эверта Бекстрёма, уже успела решить две проблемы и создать одну новую.

Еще до того, как покинула свой кабинет, она позвонила на мобильный телефон заведующему Фурухьельму, на случай если он относился к личностям, предпочитавшим проверять, откуда им звонят.

Об исчезновении Эдвина Фурухьельм пока еще не заявил, зато отправил несколько старших ребят на его поиски. Прежний опыт подсказывал, что беглецы обычно возвращались, когда голод давал о себе знать. Оставались меры дисциплинарного характера, которые он собирался предпринять, как только полиция доставит Эдвина в лагерь скаутов. Фурухьельм решительно реагировал на подобные выходки. Они противоречили основным принципам скаутского движения, во главе угла которого стояли строгая дисциплина и стремление всегда помогать товарищам.

— Как ты понимаешь, мне придется позвонить его родителям, — продолжил Фурухьельм. — С беглецами мы не церемонимся.

— А кто утверждает, что парень сбежал? — спросила Утка Карлссон. — Он обратился к нам, чтобы свидетельствовать по одному делу. Очень серьезному делу, и мы одобряем такое его поведение. К сожалению, слишком мало взрослых поступает подобным образом, но это смелый малыш.

— Свидетельствовать? — удивился Фурухьельм. — Свидетельствовать о чем, если мне позволено об этом спросить?

— Само собой, ты можешь спросить, — мягко парировала Анника Карлссон. — Но не рассчитывай, что получишь ответ. В качестве свидетеля Эдвин помогает полиции в начатом нами сейчас расследовании преступления. Причем тяжкого преступления, и всю информацию на сей счет я хотела бы сохранить, поскольку она секретная. Это понятно?

— Да, да. Только…

Вот и хорошо, — перебила его Анника Карлссон. — Ты сможешь встретиться с Эдвином завтра утром. А также со мной и несколькими моими коллегами. И, помимо прочего, тебе придется подписать обязательство о неразглашении секретных сведений, когда мы допросим тебя самого в качестве свидетеля.