Можно ли умереть дважды? - Страница 97

— Это ужасно интересно, — сказала биолог. — И знаешь, чем я занимаюсь сейчас?

— Нет, — ответила Надя. — Но думаю, ты с удовольствием расскажешь.

— Выдыхаемым воздухом, — сообщила биолог. — При условии, что он окажется на подходящей поверхности, по моему мнению, мы разберемся с ним довольно быстро. Вся проблема во времени. Выдыхаемый воздух — нестойкий материал. И отчасти все зависит от температуры окружающей среды.

— Звучит фантастически, — сказала Надя, причем абсолютно искренне.

— В случае Джейди в моем распоряжении оказались три предмета с образцами ее генетического материала. Щетка для волос, расческа и зубная щетка. Так указано у меня в бумагах, и сейчас, глядя в них, я даже могу вспомнить, как выглядели две первых.

Щетка для волос была очень изящная. Черная, вероятно, из эбенового дерева, с серебряным обрамлением, в то время как гребень был сделан из слоновой кости. Сегодня это запрещено, как тебе известно. Типичные восточные предметы. Наверняка старинные. В том, что зубная щетка не сохранилась в моей памяти, пожалуй, нет ничего странного. Она ведь была обычная пластмассовая, красная или розовая, пожалуй, при мысли о том, что пользовалась ею женщина. Щетку для волос и расческу мы потом отправили назад, в Государственную криминальную полицию. И я думаю, их, скорее всего, вернули ее мужу. Поскольку ни о каком преступлении речь не шла, и если, кроме того, дело касалось дорогих предметов, все должно было произойти именно таким образом.

— А зубная щетка? Вы тоже отправили ее назад?

— Если она была самая заурядная, то почти наверняка не сделали этого. Близкие о подобных вещах обычно не спрашивают. Кому она могла пригодиться? Но щетку для волос и гребень мы, конечно, вернули.

— Я тоже так думаю, — согласилась Надя.

«И хуже не будет, если я сама съезжу туда и покопаюсь в их старых папках и коробках», — подумала она.

— Судя по моим записям, мне досталось некоторое количество волос, как с волосяными фолликулами, так и без них. Со щетки для волос и с гребня. И кроме того, клетки ее тела, с головы и полости рта, и их источниками стали соответственно расческа и зубная щетка. А после анализа я сравнила мой профиль с тем, который ГКП отправила нам, явно ранее находившийся в миграционном департаменте.

— И получилось плюс четыре, — констатировала Надя.

— Да, само собой, — подтвердила биолог. — Иного и быть не могло при мысли об имевшемся у меня материале. Волосы и клетки с головы и нёба Джейди Кунчай. Даже малейшее подозрение о том, что они принадлежали кому-то другому, ты можешь отбросить. Вероятность такого случая один к нескольким миллионам.

— Тебя, наверное, интересует, почему я спрашиваю об этом, — сказала Надя.

— Нет, — ответила биолог. — Я прекрасно понимаю причину твоего интереса. Для тебя желательно, чтобы у нас имелся материал, взятый непосредственно из ее тела при соблюдении всех официальных процедур. Вроде обычного мазка из полости рта или пробы крови, частицы костного мозга или пульпы зуба, фрагмента ее тканей, внутренностей. Я точно знаю, что беспокоит тебя.

— Да, — подтвердила Надя.

Конечно, и об этом я тоже собиралась рассказать тебе, — продолжила биолог. — Это же важно. Вполне возможно, кто-то из моих коллег получил такой материал из тела Джейди. Поскольку его нашли, так, вероятно, все и обстояло. Умершие в Таиланде подвергались воздействию высоких температур, сильного солнечного света и соленой воды, что не лучшим образом сказывается на ДНК. Работавшие там эксперты прекрасно это понимали и старались собрать весь возможный материал.

— А может, все столь хорошо…

— Нет, — перебила Надю биолог. — Никто из моих коллег больше не писал диссертацию, когда мы занимались Джейди. И поэтому о том, что у нас есть какие-то бумаги о таком материале, пришедшем от нее, по-моему, ты можешь забыть. Зато, пожалуй, сведения остались у полиции. Они же делали заказ и отправляли нам все, имевшееся в их распоряжении.

— Будем надеяться на лучшее, — согласилась Надя, на самом деле опасаясь худшего. — Кстати, вот еще что.

— Да?

— Ты, случайно, не любительница русской еды? — спросила Надя. — Пирогов, борща, холодной отварной осетрины, соленых огурцов и всего такого?

— Ну да, — подтвердила биолог. — Кроме того, я просто в восторге от настоящей русской водки. Я проводила отпуск в Санкт-Петербурге всего месяц назад. Совершенно фантастический город.

— Вот и замечательно, — сказала Надя. — Тогда запиши мой номер. Позвони мне, когда будешь в Стокгольме.

— Боже, как приятно, — ответила биолог. — А у тебя, случайно, нет балалайки?

— А как же, — рассмеялась Надя. — Даже две. Ты умеешь играть на балалайке?

— Нет, — сказала биолог. — Но ты, пожалуй, сможешь научить меня. И тогда мы споем «Калинку»… и выпьем на пару.

— Обещаю не подвести, — ответила Надя.

«Калинка, калинка моя», — подумала она.

Прежде чем в тот день она ушла домой, ее знакомый из Государственной криминальной полиции дал знать о себе. Он уже успел разобраться с тем, о чем она попросила его в своем имейле, отправленном несколькими часами ранее. Осенью 2005 года щетку для волос и гребень Джейди вернули Даниэлю Джонсону. Но никакой зубной щетки. Джонсон сам прибыл в полицию Стокгольма и забрал оба предмета.

— Я перешлю тебе квитанцию, на которой он расписался, — сказал знакомый Нади, — как только отсканирую ее. Если же говорить о зубной щетке, я также не вижу здесь ничего странного. Кто захочет, чтобы ему вернули такое? На мой взгляд, она осталась в ГКЛ и они уничтожили ее, как только разобрались с ней.