Можно ли умереть дважды? - Страница 64

— Я как раз собирался к этому перейти, — заверил ее шеф контрразведки.

— Очень хорошо, — сказала Маттей. — Ведь пока все рассказанное тобой звучит как характеристика обычного коррумпированного коллеги, которого мы с превеликим успехом можем передать в особый отдел прокуратуры для возбуждения дисциплинарного дела. Подобное ведь не в нашей епархии.

— Как уже сказал, я как раз собирался к этому перейти, — повторил ее коллега. — Назвать причину, почему комиссаром Бекстрёмом должны заниматься именно мы.

— Да? — удивилась Маттей. — И чем же он заслужил такую честь?

— Он — так называемый агент влияния русских, — сообщил шеф контршпионажа. — Они завербовали его год назад.

— И как это произошло?

— В связи с расследованием одного преступления он явно присвоил очень дорогой предмет искусства, вдобавок имеющий очень большую историческую ценность для русских. Музыкальную шкатулку, изготовленную по приказу русского царя в качестве подарка для его сына. С помощью одного из своих лучших друзей, известного антиквара Густава Хеннинга, Бекстрём продал ее русским за четверть миллиарда крон, заработав на ней, по-видимому, порядка пятидесяти миллионов.

— Ну, я слышала эту историю в разных вариантах. На сколько я поняла, речь шла о вещи, изъятой в ходе расследования, которую затем передали шведскому владельцу, и тот в свою очередь продал ее русским. А в роли посредника в данной сделке, вероятно, выступил названный тобой антиквар, — сказала Маттей.

«Подлинная история носа Пиноккио», — подумала она.

— Пятьдесят миллионов крон. Черным налом. Очень серьезное экономическое преступление, совершенное шведским полицейским при исполнении служебных обязанностей.

— Как раз это входит в компетенцию службы по борьбе с экономическими преступлениями, — сказала Маттей. — И вся история в любом случае уже давно мне известна. И я не думаю, что он получил пятьдесят миллионов. Возможно, половину, что само по себе плохо, конечно, но мне по-прежнему непонятно, причем здесь мы.

— Серьезное экономическое преступление, — повторил шеф контрразведки, — и вообще ему помогает отмывать деньги сосед, живущий в одном доме с Бекстрёмом.

— Как его зовут?

— Слободан Милошевич. Он — серб, беженец, прибывший сюда во время войны на Балканах вместе с семьей.

— Да, его я тоже знаю, — сказала Маттей. — Ему ведь было десять лет, когда он приехал в Швецию.

— Сегодня это влиятельный человек в югославской мафии. Владеет и управляет бизнесом в самых разных сферах деятельности. Магазинами по продаже компьютерных игр и продовольствия, фирмами по прокату автомобилей, кабаками. Всем между небом и землей, если верить коллегам, которые занимаются организованной преступностью. Но, собственно, речь идет об отмывании денег и оказании самых разных услуг более примитивным личностям, зарабатывающим себе на хлеб насущный всем на свете от ограбления инкассаторских машин и торговли наркотиками до банальных крупных краж.

— Бекстрём, — напомнила Маттей. — Как Милошевич помогает его купюрам поменять цвет?

— Помимо прочего, посредством успешной игровой деятельности. Бекстрём, похоже, зарабатывает кучу денег, играя в покер в Сети, делая ставки на скачках и на всем подобном. Хотя, по-моему, он даже не знает, где перед, а где зад у лошади.

— Я тебя услышала, — сказала Маттей. — Независимо от отдельных деталей и всевозможных преувеличений я по-прежнему не понимаю, почему мы должны им заниматься. Обычный коррумпированный коллега. Рискуя показаться занудой, повторяю еще раз: передай его прокурорским, специализирующимся на преступлениях среди полицейских.

— Конечно, мы с удовольствием сделали бы это, не будь он агентом влияния русских.

— Насколько я понимаю, ты никогда не встречался с ним. Комиссар Бекстрём — хитрый жирный коротышка. У него три главных интереса в жизни. Алкоголь, женщины и прожить каждый день себе в радость, и лучше, чтобы он мог получать зарплату, вообще не появляясь на работе. Кроме того, в политическом плане он полный идиот, шведский патриот, ксенофоб, гомофоб и страстный приверженец всех иных фобий, вместе взятых. Зачем, черт возьми, русским понадобилось бы вербовать такого, как он? Ты можешь мне объяснить?

— А зачем иначе надо было давать ему пятьдесят миллионов? Вдобавок он явно должен получить какую-то высокую русскую награду в декабре, когда они будут праздновать свой двадцатипятилетний юбилей. Этому есть только одно объяснение. Они собираются использовать его в качестве агента влияния. И заплатили за его популярность в народе. Вот и все.

— Или они просто хотят наградить его за то, что он помог им вернуть старую музыкальную шкатулку, очевидно очень ценную для них.

— Она также явно имела большую ценность и для Бекстрёма, — усмехнулся шеф контрразведки. — Он сегодня, скорее всего, самый богатый полицейский страны. Целиком и полностью благодаря своей преступной деятельности. Я имею в виду, что…

— Один вопрос, чисто из любопытства, — перебила его Маттей. — Я полагаю, вы следите за ним?

— Да, естественно, — подтвердил шеф контрразведки. — Как раз сейчас он, по-видимому, закончил обедать на веранде «Гранд-отеля» вместе со своим хорошим другом антикваром, и если дальше все пойдет по его обычному пятничному графику, то направится прямо к одной полькой проститутке на набережную Норр-Меларстранд, чтобы она, как обычно, сделала ему так называемый расслабляющий массаж.

— Замечательно, — сказала Маттей. — Тогда, я полагаю, ты позвонишь коллегам из полиции Стокгольма, занимающимся продажной любовью, и позаботишься, чтобы его взяли со спущенными штанами. Потом он сразу же вылетит со службы.